Валентин Божуков
По дороге к Эвересту
Страницы из дневника
Китай, Тибет, пограничный Зангму
3 мая 2004 года
Час назад пересекли границу Непал – Тибет и на китайском джипе въехали в пограничный китайский городок Зангму. Его многоэтажные постройки, ярко демонстрирующие влияние современной японо – гонконгской архитектуры, представляют поразительный контраст с непальскими, почти трущобными кварталами, только что покину- тыми нами в Кодари.
Пожалуй, лишь здесь, вступив на землю китайского Эвереста, я решусь раскрыть небольшую тайну, чётко хранимую полтора месяца.
24 марта 2004 года, в моих руках взорвался кислородный металло – композитный баллон производства прошлого века. Распространитель в Непале — петербургская фирма «Поиск»( Олег Клюнин, генеральный директор и главный конструктор), которая ещё в начале 90-х годов, по моей рекомендации, перешла на новые конструктивно – технологические решения, позволившие на четверь облегчить баллон, применяемый с 1982 года альпинистами всего мира, — производство авиационно–космической фирмы «Звезда»(Томилино, Московская обасть, генеральный конструктор — Гай Северин).
Этот баллон был разработан(J), изготовлен и применялся на всех авиационных и космических системах жизнеобеспечения. Он обладал высоким запасом прочности и высокой надёжностью, что характерно для всего, что производилось в СССР в рамках оборонных технологий, создаваемых в расчёте на «солдата необученного». Строго регламентировались нормы технического освидетельствования, сроки использования, количество циклов перезарядки и время нахождения под давлением.
Высокопрочные сверхлёгкие металло – композитные баллоны фирмы «Поиск», самые лёгкие, благодаря применению дорогостоящей углепласти- ковой нити для силовой оболочки в сочетании с тонким металлом внутрен- него сварного сосуда – лейнера, отвечающего за герметичность, оказались в Непале в обстановке бесконтрольного использования не «солдатами необученными», а не менее безграмотными альпинистами всего мира, включая непальских шерпов. Нарушалось всё: сроки применения, бережность и безударность обращения, требование ограничения одним годом времени нахождения под давлением, спецподготовка и сертификация (аттестация) работающих и использующих баллоны людей – альпинистов.
Когда я приехал в Катманду в марте 2004 года для подготовки к восхождению на Эверест, ко мне обратился мой непальский друг, восходитель на шесть восьмитысячников, с просьбой проверить баллоны, приобретённые его фирмой. Среди почти ста баллонов оказалась «паршивая овца» — баллон с полным давлением, заправленный в прошлом веке, с облупленной краской и механическим повреждением резьбы штуцера, погнутого (видимо, удар при падении) запорного устройства УЗ- 2 баллона. Редуктор – регулятор не стыковался с УЗ-2, и, видимо, это явилось причиной долгого хранения баллона с кислородом под давлением. Заполненный, он оценивается в Катманду в $300 — 400, пустой же – $40 – 50. Применив все доступные мне меры предосторожности, я приступил к работе по обезвреживанию баллона: стравливанию газа из него , т.к. только высокое давление превращает баллон в бомбу, не менее опасную, чем граната соответствующего тротилового эквивалента, спускаешь газ – и баллон – обычная пустая бутылка.
Обезвреживание взрывных устройств, заложенных террористами в настоящее время доверяется спецслужбами роботам, либо самым опытным сапёрам. Естественно, взрыв при работе с баллоном, был неожиданным и разрушительным, но меры предосторожности сработали автоматически, и сапёр – в данном случае я – не удостоился посмертных реляций; мои друзья привезли меня на «скорой помощи» в больницу – Teaching Hospital в Катманду.
Многооcкольчатый перелом верхней и нижней челюстей, выбитые зубы, и рассечённая верхняя губа. Итог: три операции, дырка в горле для установки дыхательной трубки, три недели капельницы для введения антибиотиков, обезбаливающих и прочего.
И проблема:
— Что делать? Что говорить? Что будет с экспедицией «Уренгойгазпром – Эверест 2004», организованной и профинансированной под моё восхождение на Эверест?
Врачи:
— Какой Эверест? Лечитесь. Вызывайте жену. Круглые сутки возле вас должен быть родной человек.
Размышления:
— Если в Уренгое узнают, что Валентин Божуков взорвался и получил травмы, то вывод будет один: пока деньги не потрачены, вернуть их в Уренгой. И спонсоры будут правы. Тогда и Вячеслав Скрипко, и Эдуард Вашенюк не смогут попытаться взойти на Эверест. Экспедиция «Уренгойгазпром – Эверест 2004 года» будет сорвана. А если – всё оставить работающим по ранее разработанному плану? Это: В.Скрипко получает деньги, Эд завершает научную работу в Апатитах и едет в Непал, я с Сашей Берманом и Со иду к Эвересту и прохожу (пытаюсь, после встречи в Горак –Шепе) пройти давно мною вынашиваемые планы обхода опаснейшего ледопада Кхумбу по стенно — ледовым полям склонов Нупцзе.
Время идёт, отёк спадает, операция по скреплению челюстей делается, кости срастаются. Начинаю тренироваться. Приезжает Эд, и мы вместе с ним начинаем выполнять программу нормобарической акклиматизации к высоте ,совершаем пробные полёты на параплане со склонов Джам-Чё, затем выезжаем к Эвересту, в Тибет. Там – либо иду к вершине, либо контролирую применение криогенной системы жизнеобеспечения для восхождения Эдуардом – вместе с В.Скрипко, идущим с применением обычной кислородной аппаратуры на баллонах высокого давления.
Пусть не я сам, а Эд, с применением моих двух новых разработок: методики подготовки восхождения и собственно восхождения с новой, криогенной, аппаратурой – подниментся на Эверест.
Жаль, но вновь может быть так, как было в 1982 году: сам я на Эверест не поднялся, а был там в виде палаток базового лагеря и высотника, в виде сверхлёгких лестниц на трещинах ледопада Кхумбу, в виде «самого надёж- ного, ни разу не отказавшего», советского кислородного аппарата моей разработки, выполненного предприятиями родной авиационной промышлен- ности, с которой связана вся моя жизнь: с 1947 года авиатехникум им. Годовикова, авиаинститут им. Серго Орджоникидзе, НИИ авиационных систем… и до пенсии.
А, может быть, поднимусь? Кровь восстановится. Кости срастутся. Новая аппаратура в три раза эффективнее! Поднимусь!!!
Бог даст погоду…
Пока же иду к Эвересту с Юга!
Для СМИ и для всех
Информацию о начале экспедиции посылаю на сайт моей « alma mater » — Московского авиационного института, секция… не альпинизма, с альпинистами МАИ я в настоящее время имею не лучшие отношения: рядовых не уважаю за их слабость в высотном альпинизме, а руководство – за рвачество в организации работ промальпа и отсутствие финансирование роста мастерства скалолазов и восходителей, всех вместе за то, что слава Спортклуба МАИ и Московского Авиационного Института, как Спортивного ВУЗа с лёгким авиационным уклоном – ими не поддер- живается на уровне нашего поколения – уровне Чемпионов СССР , — а в турклуб МАИ Андрею Лебедеву.
Лишь Андрей Лебедев мне симпатичен и своим происхождением (он племянник Лёвы Лебедева, сильнейшего высотника СССР 1956-57 годов) и своими сверхсложными Памиро – Китайскими походами, рекордными для России. В одном только я критикую Андрея: в пристрастии, как мне кажется ошибочном, к усложнению своих походов обильным питанием и сверхтяжёлыми рюкзаками… Длительность походов возрастает, оставаясь предельной…
Его отец смог бы математически точно решить задачу оптимизации параметров подготовки, груза, похода, основываясь на принципе MAXIмум и на опыте математиков СССР прошлого века.
Решено. Пока же иду к Эвересту с Юга!